(Рассказы альпиниста)
Золотой луч Хан-Тенгри
Это случилось в одно из наших восхождений в 1989-м году. В моей жизни оно было, наверное, самым сложным и проходило, в общем-то, на грани человеческих возможностей. Восхождение длилось уже восьмые сутки, так как из-за непогоды нам пришлось, несколько дней и ночей, отсиживаться на высоте 6500 метров. Само по себе нахождение на высоте уже было чревато для здоровья, а силы в горах таят практически каждый день. Когда на третьи сутки ураган стих, мы наконец-то начали своё выдвижение к вершине. Вершина называлась – Хан-Тенгри, что в переводе с местного языка означало – «Повелитель духов». Она представляла собой тетраэдр. (правильный многогранник, в котором все 4 грани, включая основание, являются равносторонними треугольниками). Находилась она в горах Тянь-Шаня, примерно на середине границы Киргизии с Китаем, на хребте Тенгри-Так и имела высоту 6995 метров.
И хотя в нашей команде альпинистов были такие опытные спортсмены; как Иван Душарин и Владимир Щербинин, когда мы пошли на восхождение, нами был допущен серьёзный просчёт. Мы не взяли тёплой одежды. Начиная подъём с высоты 6500 метров, нам казалось, что пройти оставшиеся 500 метров, большой сложности не представит. Был июль, температура воздуха была относительно тёплой, для той высоты, где мы находились, около 2-4-х градусов мороза. Когда идёшь, этого лёгкого морозца не замечаешь, и я, надеясь на наше быстрое возвращение, даже снял тёплую пуховую куртку и повесил её на один из выступов скалы, с тем, чтобы забрать её на обратном пути. Ведь, какой бы лёгкой она не была, а всё равно лишний вес на подъёме дает о себе знать. В итоге я остался в обычном спортивном костюме и в штормовке. На ногах – кирзовые ботинки. Надо сказать, что тогда наша команда была вся слабо одета. Высотные ботинки, сохраняющие тепло при 40-градусном морозе, были только, по-моему, у одного или двух человек. Поэтому, многих спасали лишь шерстяные носки на ногах. Мы вышли довольно поздно, где-то в 11 часов дня. Хотя в горах Тянь-Шаня и на Памире всегда выходят поздно, никак на Кавказе в 11-12 часов вечера. Долго решали; то ли идти, то ли не идти, но ветер стал утихать, и мы всё же решились на подъём.
Никто не ожидал, но получилось так, что к самой сложной «стене» перед вершиной мы подошли лишь часам к 5-ти вечера. Эти 350 метров нам очень тяжело дались. И при самом подходе к вершине, до которой оставалось около 50-ти метров, Иван Душарин дал команду, чтобы двое шли наверх – меняли «записки» (подтверждение о покорении данной вершины предыдущей командой восходителей. Новая команда, поднявшаяся на вершину, забирает их записку, оставляя взамен свою. Обычно их вкладывают в пустые банки из-под консервов и прячут на самой высшей точке вершины под камнем, отмеченным крестом), а остальные начинали спуск вниз. Шёл девятый час вечера. Температура воздуха на данной высоте в обычное время равняется 15-20 градусам мороза. Как нам сообщили потом, в ту ночь она опустилась до 27 градусов, причём, мороз дополнялся неожиданно поднявшимся ураганным ветром. А одеты все были легко, в «олимпийках» и штормовках. У нас не было ни палаток, ни примуса, чтобы согреться. И получилось так, что самая сложная часть спуска пришлась на тёмное время суток. Спускались с большим трудом, «вслепую», практически по отвесной скале, по очереди, используя одну страховочную веревку. А было нас 8 человек, нетрудно представить, как это проходило очень сложно и долго по времени.
Длина веревки 40 метров, это примерно высота 16-ти этажного дома. Пока каждый спустится, расцепится, докричится при ветре, рвущем голос, до тех, кто ожидает спуска, остальные боролись, кто как могли, с холодом. Проходя эту сложную часть маршрута, а это равнялось примерно длине 3-4-х веревок, я понял, что стал окончательно замерзать, и впервые в жизни почувствовал, что всё – приходит мой предел. На душе стало неприятно и жутковато, возникло реальное ощущение конца жизни. Было очень холодно! Именно холод и подтолкнул меня к принятию верного решения. Когда шла вся эта «перестёжка» при спуске и ожидание по 30-40 минут своей очереди к спуску, чтобы ноги окончательно не замерзли, и кровь по ним продолжала циркулировать, я всё это время бил ногами об камни, и постоянно прыгал, прыгал и прыгал.
Мы понимали, что уже все на пределе: было настолько тяжело, холодно, темно (по времени, около двух часов ночи) и не видно куда идти, но решение было только одно – спускаться в любой ситуации, иначе замёрзнем. Следует заметить, что вершина Хан-Тенгри – очень сложная вершина и все экспедиции, побывавшие до нас, закрепляя верёвки для страховки, обычно их не снимали, то есть, верёвки оставались по всему маршруту. Они-то нас, в этой полной темноте, и ориентировали по направлению и помогали поддерживать спускавшихся в «связке» по основной страховочной верёвке. Потом случилось то, чего никто не только не ожидал, но даже не мог предположить…
Вдруг, какой-то неожиданно возникший свет рассеял кромешную темноту, обозначил контуры гор и
оживил окрестности, превратив середину ночи даже не в полумрак, а в некое предвечернее дневное время. Оглядевшись, я увидел, что на высоте, примерно 10 000 метров, со стороны Китая, в небе, начинался луч мощного светового потока, словно зажёгся огромный прожектор. Луч этого «прожектора» шёл в нашу сторону, параллельно поверхности земли, причём свет его не рассеивался и имел диаметр около 500 метров. Чувствовалась такая его мощь, энергия и сила, что, думаю, если бы мы попали в этот луч, то, наверное, сразу бы сгорели. Луч был длиной несколько километров, и уходил далеко на территорию нашей страны. Мы в тот момент настолько были измотанные и уставшие, что не могли до конца оценить всё происходящее. Мозг от холода и нехватки кислорода, отказывался принимать и анализировать какую-либо информацию. Но было чёткое ощущение, что нам помогали какие-то всевышние силы, иначе мы бы точно замерзли. Этот луч, по времени светил минут 30-40, и это нас вывело из критической ситуации, позволив пройти тяжёлую горную часть маршрута и остаться в живых. Когда луч погас, то небо еще светилось минут 15, настолько сильной была ионизация воздуха.
Конечно, это восхождение не прошло без последствий для нас; в таких тяжёлых условиях и на высоте любой человек плохо контролирует сам себя. Василию, одному из наших парней, привиделось, что наши палатки, «разбитые» на той высоте, откуда мы начинали восхождение, вдруг исчезли. И что он якобы внизу уже побывал и узнал об этом. И он постоянно нам это твердил. Словом, его состояние было близким к такому, о котором говорят: «Крыша поехала». И что интересно, когда об этом Васе напомнили, уже спустившись, он всё отрицал и ничего не помнил. Второй, Сережа Кионов, видимо, не выдержав медленного темпа спуска, ушёл «лазанием» вниз один. Когда под утро мы поняли, что его среди нас не хватает, Душарин высказал предположение, что, видимо, Серёга погиб.
Причин думать так было более чем достаточно: темнота, холод, нехватка воздуха, торможённое состояние работы мозга, просто усталость. Каждый боролся сам за себя. Когда уже прошли самую сложную часть, можно было использовать оставленные и закреплённые на склонах горы верёвки и спускаться каждому самостоятельно. Но, к счастью, мы ошиблись, наш товарищ остался жив. Правда, он отморозил все 10 пальцев на руках; перчатки протёрлись, и ему пришлось цепляться за холодные выступы скалы голыми пальцами. Третий, самый нехороший случай этого восхождения, произошёл с Юрием, спортсменом из Самары. Он был из нас лучше всех одет. На ногах была прекрасная по качеству обувь, но, к сожалению, она была ему тесновата. А в той ситуации, в которой мы оказались, он перестал сам себя контролировать, забыв о своих ногах. А когда мы, наконец-то, спустились на отметку 6500, а спускались мы эти 500 метров с восьми часов вечера до шести утра, и в палатке сняли его ботинки, то увидели, что на ногах и на носках лежит снег и просто не тает. Сняли носки – ступни фиолетовые. Связались с базовым лагерем, который находился на высоте 4300 метров, с просьбой выйти навстречу Николаю Онищенко. Сами двинулись вниз, навстречу ему. Поначалу Юра еще шёл, а потом пришлось практически нести его на руках. В лагере, по рации, вызвали вертолёт и отправили его в больницу города Ош. Где все над ним подшучивали, как это он в июльскую жару мог отморозить ноги. Не все понимали, что в горах и в жарком июле – морозная зима. Завершая рассказ о Юрии, сообщу, что потом за ним приехала жена и перевезла в Самару, где ему ампутировали на ногах все пальцы. Но Юра был человек с юмором, всё шутил, что теперь у него с женой одинаковый размер ноги. Правда, жена через год от него ушла.
Когда мы окончательно спустились вниз и рассказали пограничникам о том, что наблюдали (гора находилась на границе Киргизии, а в то время – Советского Союза и Китая, так что один её склон был на нашей территории, другой на китайской), и поинтересовались на предмет нахождения в том месте, где возник тот таинственный луч, какого либо сверх секретного оружия или космических аппаратов, они удивились этому больше, чем мы, те, которые это явление непосредственно наблюдали. Беседа с местными уфологами также больше озадачила последних, чем помогла объяснить этот удивительный факт. Но, возвращаясь к тем событиям и размышляя о них с позиций сегодняшнего дня, я, как и тогда, склонен придерживаться версии, что тот золотой спасительный для нас луч света был зажжён нашими братьями по разуму, существами внеземных цивилизаций или святыми божественными силами, пожелавшими нас спасти. Хотя, следует признать, наш разум пока далеко не сопоставим в сравнении с их космическим разумом. И я благодарен судьбе за то, что прикоснулся к одной из необъяснимых тайн Вселенной.
Вот такие воспоминания оставило в моей памяти то восхождение на Хан-Тенгри. А ещё – я надолго запомнил рассвет следующего дня. Самого солнца не было видно, но его первые лучи, просыпаясь, как бы осторожно, вскользь начиная освещать небо, лёгкими мазками ложились на профили гор и в их очертаниях возникали фантастические фигуры людей, животных и виды какого-то сказочного мира, на 7000 метров возвышающегося над планетой Земля, мира, который нас всегда манит своей красотой и простором…
Гроза в горах
Одно из моих восхождений было на Тянь-Шане на вершину Аю-тор, по её западной стене. Высота этой вершины где-то около четырех с половиной тысяч метров. Само восхождение было довольно сложное. Перед тем как его начать, мы подошли вечером к подножию и очень долго смотрели в лучах заката на отвесную стену горы, которая представляла жуткое впечатление. По ходу восхождения, внизу, необходимо было преодолеть крутой ледопад и потом уже выйти на пред вершину. Утром мы рано встали и уже в пять часов тронулись в путь. Когда проходили ледопад, случилась довольно неприятная ситуация. Один из наших товарищей, вместо того чтобы, как положено, закрепить страховочную верёвку, понадеялся на «авось» и просто сел на нее. Я шёл впереди, верёвка была сильно нагружена, и она просто выскользнула из-под него, а я пролетел метров пять пли шесть, пока он каким-то чудом успел её ухватить и закрепить. И я повис. Причем, был я на скользящем карабине и если бы мои руки не выдержали, то я бы просто улетел с этого ледопада. Когда уже потом, поднявшись наверх, я посмотрел, как он делал страховку, то первым желанием было его ударить. Я, конечно, сдержался, но, опережая события, хочу сказать то, что вечером у нас была очень крутая разборка, и весь наш коллектив решил, что в наказание этому «спортсмену» будет запрет восхождений на весь этот сезон. Но, а пока, погасив в себе эмоции, мы пошли дальше. Следует заметить, что особенностью этого района является то, что проходить его надо до 12-ти часов дня, потому что позже этого времени почти всегда начинается гроза; наверху идет снег, а внизу – дождь. Кстати об этом, нас предупреждали инструктора, анализируя многочисленные наблюдения погодных условий. Вообще, вершина Аю-Тор всегда славилась своей притягательностью для гроз и молний, так как сложена из железно-рудных пород.
Именно на этой вершине, только с её другой стороны, однажды, мне уже приходилось участвовать в 
спасательной операции. При восхождении парня и девушки началась гроза, и в них ударил разряд молнии. Парень был выше, его оглушило, но по верёвке, что связывала их, ей тоже досталось. Тем не менее, она сумела привести его в чувство, хотя по большому счёту он оставался, невменяем, и приняла, как потом оказалось, правильное решение. Оставив спутника на вершине, она спустилась ночью одна, без страховки по обледеневшей стене в лагерь и подняла спасателей-альпинистов на помощь. В том числе вышла и наша группа. Первая группа спасателей нашла его живым, но совсем плохо соображающим. Хорошо, что он ночью не сидел, а двигался и не успел замерзнуть, хотя одет был легко. А на той высоте – 4500 метров, днём-то холодно, а ночью вообще мороз. Очень осторожно, с уговорами подошли к нему и убедили его спускаться вместе с нами. И только снизившись до двух тысяч метров, он стал приходить в себя. Без кислородного голодания мозг начал функционировать нормально. Мы погрузили его на носилки. И тут я обратил внимание на его ботинки. На одном из них была вырвана пятка. Видимо молния, войдя в него, прошла по его мокрому телу и, не сумев выйти через толстую резиновую подошву, разорвала кирзовый ботинок на месте пятки и ушла в гору. Благодаря бесстрашной девушке, которую сначала ругали за то, что она бросила своего спутника на вершине, а потом признали, что она совершила подвиг, спустившись по такой отвесной горной стене за помощью, без которой одна бы она его спасти не спасла, парень остался жить. Как потом стало известно, эта девушка была чемпионкой Поволжья по скалолазанию.
Чем ближе мы были к вершине, тем более понимали, что встречи с грозой не избежать. И вот сейчас, когда мы вышли на предвершинный гребень, я первый раз в жизни понял, что такое быть в грозовом облаке. Ощущение такое, словно ты находишься в кипящем масле; всё трещит, шипит, между металлическими элементами снаряжения бегают искры, жутко становится. Хотя нас и предупреждали, как в такой ситуации себя вести, всё равно теряешься, всё сверкает, ни до чего нельзя дотронуться, просто жутчайшее впечатление. При восхождении у нас было две связки. Получилось так, первая уже её прошла и я, будучи последним, в первой связке, эту вершину проходил, как у нас говорят – «бегом». Началась гроза, били молнии, гремел гром и, причём, удары были такими, что по силе грохота намного перекрывали выстрелы рядом стоящих пушек. Мой напарник был уже по другую сторону вершины, а я, задыхаясь только «вбежал» на неё. И тут загремела такая канонада, словно началась война; раскатистые удары буквально оглушали и наводили ужас. Откуда-то снизу слышу команду – всем останавливаться и крики: «Ложись!» И я, оказавшись в данный момент выше всех, предположил, что если в меня попадёт грозовой разряд, то по мокрой страховочной веревке, как по проводнику, он поразит всех, кто со мной в связке. Я отцепил от себя веревку, сбросил весь металл, что был на мне: «кошки», карабины, ледоруб. Всё это сложил отдельно, а сам залёг в углубление между камнями для того, что если всё же меня поразит разряд и я, оглушённый, потеряю сознание, то не скачусь со склона вершины вниз.
Вдруг вспомнился случай происшедший со мной в деревне, когда мне было еще лет восемнадцать. Я любил спать в сенях, там было прохладно, что для моего организма более приемлемо. Дом был старый, а сени – дырявые. Спал я на старой железной, панцирной кровати, с металлическими спинками в форме дуг. И однажды, во время грозы, ударила молния так, что я подумал, что я оглохну. Молния проскочила надо мной, от одной спинки к другой и метнулась дальше. Удар был такой сильный, что загорелся соседний дом, стоявший метрах в пятидесяти от нашего.
А здесь ситуация была совсем другой, более страшной и непредсказуемой. Гроза продолжалась около двух часов, и всё это время пришлось буквально находиться в грозовом облаке. А это не то же самое, если бы быть в это время на земле. После каждого громового раската, ребята, те, что также притаились, но чуть ниже на откосах горы звали меня по имени, чтобы убедиться, что я живой. Когда грозовой фронт прошёл и мы, наконец-то, могли спуститься вниз, то у многих в глазах стояли слезы, то ли радости, то ли облегчения, что всё пережитое позади и что мы из этого «кипящего котла» вышли живыми. Конечно, потом была разбор нашего восхождения и все мы, а особенно руководитель группы, получили серьёзные наказания.
В данной ситуации было чистой случайностью то, что все мы остались живыми, и ни в кого не попал разряд, который обычно бьёт в верхнюю часть вершины. Альпинисты, совершающие восхождения, всегда наверху оставляют записку, в которой указывают количество участников, дату, время, состояние погоды и кладут её обычно в банку из-под тушёнки. Так вот когда поднимаешься наверх, особенно на Кавказские вершины, некоторые из которых состоят из железных руд, то находишь эти банки такими помятыми и дырявыми, словно их специально били молотком и чем-то протыкали. Поэтому на Кавказе начинают восхождение, даже не ложась спать, поздно вечером, с тем, чтобы к рассвету уже подойти к вершине, а до обеда – спуститься вниз.
Не могу не припомнить ещё один случай, который произошёл как раз на Кавказе, в Кабардино-Балкарии, на Домбае – под горой Белой или Полосатой, как она называется по-русски, в переводе с карачаевского, где было много, так называемых, медвежьих ночёвок. Там было много малины, и медведи ходили туда «пастись». Мы встали на ночлег. И хотя опыт моих восхождений в то время был небольшой, но что-то меня волновало, и, скорее всего, мне не понравилась то, где мы встали – было ощущение необъяснимого страха и безысходности. Наш инструктор, пришедший вечером, засел в палатку, я в это время был дежурным и готовил кашу. Потом тоже залез в палатку – там было весело, ребята «травили» анекдоты. Через некоторое время мне, да и не только мне, послышался какой-то нарастающий гул. Инструктор попросил меня выглянуть, узнать – что там происходит, но я не спешил. Он опять повторил: «Выгляни!» Я продолжал медлить и тогда, на третий раз, он, уже ругаясь, просто вытолкнул меня из палатки. Я откинул полог и обомлел от ужаса – полгоры шло на нас! Это был – висячий ледник, когда снег зацеплялся за что-то и постепенно нарастал за несколько лет, но рано или поздно обрывался и вот сейчас он оборвался. Я крикнул: «Вон из палатки!» Все повыскакивали и спрятались за огромный камень метра два вышиной. Я прыгнул на землю за ближайшее укрытие. И все эти глыбы льда и масса снега пошли через нас. Палатку сразу снесло напрочь. Как будто все вымело метлой – ничего не осталось. Этот ужас длился не более минуты, но страх был дикий. К счастью, все остались живы.
Гора Килиманджаро
Объездил я практически все континенты нашей земли. Но самое интересное, самое необычное, самое «убийственное» – это континент Африка, куда мы организовали экспедицию по случаю подъёма на высочайшую точку этого континента – вершину Килиманджаро. Вообще Африканский континент для богатых туристов. Когда мы прилетели в Найроби – столицу Кении, нас встречал первый консул, который нам сообщил, что самый дешевый отель для русских этого двухмиллионного города составляет 150 долларов за сутки проживания. А в среднем, стоимость в других отелях 250 – 300 долларов. Поэтому ночевали в отеле всего одну ночь, на следующий день наняли джип и выехали в сторону Танзании. Цель была – город Аруша. Вам интересно, почему мы сначала прилетели в Кению, а не в Танзанию, где находится гора Килиманджаро? Просто от аэропорта и портового города Дар-Эс-Салам – столицы Танзании до города Аруша, дальше, чем от Найроби – столицы Кении. Самое интересное по дороге то, что если мы у себя на животных смотрим в клетках зоопарков, то здесь, наоборот, люди защищены клетками от животных, которые свободно 
разгуливают везде. Едешь и видишь как обезьяны (бабуины) забрасывают тебя камнями, жирафы срывают листья с семиметровых деревьев или когда здесь же на дороге лев занимается с львицей любовью. Это конечно настолько впечатляет! Природа здесь как бы сама по себе, а люди как бы в стороне, но они за этим следят. Конечно, есть и браконьеры. Но с целью сохранения природы организованы национальные парки. И кстати, в Кении еще можно встретить племена, владевшие раньше почти половиной Африки. В них люди 2-х метрового роста и до сих пор ходят с копьями, где древко из бамбука, а наконечник стальной. А из эбенового дерева они вырезают статуэтки и декоративные украшения.
Когда мы приехали на место, и я впервые увидел эту вершину со стороны города Аруша, который находится практически у её подножия, то она произвела на меня очень сильное впечатление. Её высота 6210 метров, но это такая своеобразная вершина, которая практически от уровня моря поднимается на 6 километров. Даже вид Эвереста, возможно оттого, что я наблюдал его уже с высоты около 5000 метров, не произвёл того эффекта, как гора, на вершину которой, уходящей в заоблачные выси, я смотрел фактически с нуля. Гора открыта первую половину дня, а во второй половине она почти всегда закрыта облаками. Сама гора Килиманджаро была покорена относительно недавно. В 1936 году, двое чешских альпинистов, описали в книге все трудности этого сложного восхождения. И когда мы собрались в экспедицию, то мы уже были готовы к тому, что нас ожидало. Мы понимали, что наша команда ввязалась в очень сложное восхождение и опасались, как бы не сплоховать.
Восхождение было платным – день подъёма – 100 долларов с человека (если 5 дней, то 500 долларов и тогда на пятый день мы должны были спуститься вниз и отметиться, а в случае нашего опоздания, нам пришлось бы доплачивать). Тем более, сама гора была обмотана чуть ли не колючей проволокой, и начать восхождение можно только в определённых местах. И эти места, а вернее зоны начала восхождения, охраняли военные, причем, на вооружении у них были наши автоматы Калашникова. Итак, заплатив за право восхождения и заночевав в базовом лагере, утром мы вышли на маршрут, зная, что в день поднимаешься примерно на 1000 метров. Всего, с другими командами нас вышло около 400 человек, но в дальнейшем, по мере восхождения, нас становилось все меньше и меньше. Мы поднимались на вершину Килиманджаро в сопровождении гида, хотя у нас были и карты и схемы маршрута, и нам он был в общем-то не нужен. Но нас обязали его взять с собой, хотя у нас был куплен «термит» – то есть разрешение на право восхождения на вершину, или посещение какой-либо туристической зоны. По этому поводу вспоминается случай, который характеризует отношение африканцев к своей природе. Тот гид, который нас сопровождал, нёс нам завтрак, а точнее «перекус». Завтракали мы в точке подъёма, дальше ели уже на ходу, а ужин нам готовили местные повара на том уровне, на который поднимались. И вот он на одном из привалов подал нам каждому по два яйца, кусочку хлеба и какой-то суп. Я почистил яйцо, ну и бросил скорлупу и не подумал, что это может считаться мусором, что там – скорлупа? Гид мне ничего не сказал, он просто нагнулся, собрал эту скорлупу и положил к себе в рюкзак. Так же он поступал с окурками и спичками, если вдруг встречал на пути. Вот такое у них отношение к сохранению чистоты природы.
В конце каждого дня все экспедиции встречались в базовом лагере, ужинали, отдыхали. Некоторые там задерживались на день-два, им было значительно легче. А у нас не было ни лишнего времени, ни лишних денег, и поэтому мы шли и шли вперед (хотя по альпинистскому раскладу, надо подняться, потом спуститься, отдохнуть, потом идти опять – это советская система акклиматизации). Но, зная, что каждый день стоил 100 долларов, мы шли всё выше и выше и в итоге оказались в последнем штурмовом лагере на высоте 5000 метров. Там был обычный барак из алюминия, для отдыха и ночевки, но там уже было мало людей. Гора Килиманджаро – потухший вулкан и из его расщелин постоянно выходит газ и поэтому восхождение осуществлять достаточно тяжело.
Подъём мы начинали примерно 12 часов ночи, чтобы нам до обеда, можно было уже быть на вершине, иначе всё заволочет снеговыми тучами. Восхождение начали совместно с американской командой, состоящей из двух крепких парней. Я думаю, что они занимались регби. Они вышли вперёд, у них были фонари, а тут полная африканская ночь! Подъём был очень крутой, надо было подняться на край кратера этого вулкана, вниз кратера спускаться уже не было времени. В какой-то момент мы потеряли американцев из виду. Даже так получилось, что когда я первым из нашей тройки поднялся на вершину, то подумал, что американцы на ней уже побывали. И когда я уже стоял на вершине показался один из них, он подошёл и в знак приветствия и поздравления пожал руку, потом появился второй, который долго ходил вокруг и около, не подходя ко мне, ему видимо было обидно то, что русские обошли их. Но потом всё же пересилил себя и пожал мне руку. Безусловно, трудно было осознать то, что ты находишься почти на экваторе (3 градуса южнее), в центре Африки, а тут снег лежит и толщина льда двести метров. Когда мы стали спускаться, то за нами пошли те, кто не дошёл и решил дальше не подниматься. Спустившись, мы вышли к Индийском океану и здесь обратили внимание на то, что все побережье было раскуплено немцами, французами, англичанами, где стояли их многочисленные яхты и катера.
Покорение Эвереста
Для того, чтобы доказать мировой общественности высокий класс школы советского альпинизма, необходимо покорить Эверест. И первая советская экспедиция была совершена в 1982 году, которая завершилась грандиозным успехом, когда на вершину поднялись 11 человек из состава сборной СССР. Они 
положили начало знакомству с Гималаями. И вот, через 10 лет, заявку на восхождение делает команда Волжского автозавода из города Тольятти. Вопреки всякой логике, преодолевая колоссальные бюрократические барьеры и различные трудности, а зачастую и непонимание, команда в начале марта выехала в Непал. Те же, кто имел отношение к альпинизму, в том числе и федерация альпинизма России, не признавали за ними право на успех. По общему мнению, его не должно было быть. Но свершилось невероятное: впервые не государственная экспедиция и сборная команда страны, а люди из одного города, не являющиеся профессиональными спортсменами, но беззаветно любящие горы и отдавшие им много лет жизни, поднялись на Эверест. В результате впервые в истории Российского государства на высочайшей точке планеты были водружены флаг России и символы Волжского автозавода и АвтоВАЗ банка. Из 14 экспедиций, работавших в это время под Эверестом, лишь 5 добились успеха, и самым внушительным оказался успех российской экспедиции из Тольятти. Именно россияне проложили путь к вершине и в значительной степени обеспечили успех других экспедиций и самое массовое восхождение за всю историю освоения Эвереста. 12 мая 1992 года на вершине побывало 32 человека.
«Россия. Москва. Белый дом. Борису Ельцину. Впервые флаг России водружен на высочайшей точке Земли командой Волжского автозавода. Спонсор АвтоВАЗ банк. 12.12.05.1992г. Руководитель экспедиции «Эверест – 92» Вячеслав Волков. Королевство Непал. Базовый лагерь».
«Россия. Тольятти. Волжский Автозавод. Каданникову. Командой Волжского Автомобильного завода 12 мая в 12 часов совершено восхождение на Эверест! Вячеслав Волков».
Состав участников экспедиции Волжского автозавода «Эверест – 92» г. Тольятти, Россия: Волков Вячеслав Евгеньевич, Волков Андрей Евгеньевич, Герасимов Александр Анатольевич, Сабельников Илья Владимирович, Душарин Иван Трофимович, Захаров Владимир Георгиевич, Пензов Сергей Константинович, Жестков Владимир Алексеевич, Шувалов Владимир Всеволодович, Шведова Любовь Владимировна, Булдынский Виктор Геннадьевич, Бенкин Игорь Владимирович, Шалай Александр Валерьевич, Осадчий Григорий Иванович, Карякин Юрий Николаевич, Смирнов Борис Иванович, Онищенко Николай Сергеевич, Аширов Керим Кешафович, Булгаков Петр Николаевич.
А начиналось всё так. З марта команда прилетела в город Катманду, Королевства Непал и их захватила бюрократическая пучина оформления большого количества документов, чтобы, наконец, пойти в горы.
14 марта команда осуществила переход в поселок Лукла1, где к команде присоединились два новых члена. Это – Федор Конюхов, известный
своим кругосветным путешествием на яхте и тем, что три раза достигал Северного полюса, последний раз в одиночку. И вторым был его спутник – спортивный врач из Екатеринбурга Евгений Виноградский, известнейший альпинист, заслуженный мастер спорта, четырежды обладатель почетного звания «Снежный барс», дважды покоривший восьмитысячники в Гималаях: пик Чо-Ойю и траверс вершин Канченджанги.
Была еще одна встреча, которая заслуживает того, чтобы о ней сказать особо. Возле монастыря Тьянгбоче, в последнем пункте, расположенном в зоне альпийской растительности, райском уголке среди гор, облаков и цветущих рододендронов, откуда был уже виден Эверест, альпинисты встретились с Эдмундом Хиллари – национальном героем Непала, живой легендой.
Это именно тот новозеландский альпинист, который в 1953 году, в составе британской экспедиции под руководством сэра Джона Ханта, совершил вместе с шерпом Тенсингом Норгеем первое в истории восхождение на «третий полюс земли». Экспедиция продолжила движение до базового лагеря, который был установлен 23-го марта на высоте 5300 метров. 28-го марта был установлен 1-й промежуточный лагерь на высоте 6100 метров, а 29-го марта – 2-й промежуточный лагерь на высоте 6600 метров, с перебазированием его ко 2-му апреля на высоту 6800 метров. 11 апреля был установлен 3-й лагерь на высоте 7500 метров. Через два дня, после обработки маршрута, команда вышла на Южное седло (7989 м.), где был установлен 4-й промежуточный лагерь. При документальном оформлении восхождения командой был заявлен югославский маршрут, но по ряду причин решили нарушить договоренность и совершить восхождение по классическому маршруту, через Южное седло.
Из-за изменения маршрута руководство Непала приняло решение о наказании команды. Это выражалось либо в штрафе в 25000 долларов, либо в запрете спортсменам на следующий приезд в Непал, в течение пяти лет. Конечно, команда согласилась со вторым вариантом. Но еще одна трудность, с которой столкнулись альпинисты, это та, что их маршрут пролегал через ледопад с глубокими и широкими трещинами. Правда, до них непальцы заблаговременно проложили лестницы через эти трещины, использовав способ их преодоления, впервые примененный при восхождении экспедицией Джона Ханта. Но за это нужно было заплатить непальцам, «раскидав» запрошенную ими сумму на количество всех команд, которые участвовали в восхождении, а их было полтора десятка. Но эта сумма, даже поделенная на все команды, все равно была внушительной. Таких денег у наших спортсменов не было, но им повезло. Арабские шейхи подарили швейцарской команде один миллион долларов, а та поступила благородно, заплатив за предоставленную услугу непальцам, не взяв в ответ денег ни с одной из команд.
После подготовки к штурму вершины, доукомплектования всех промежуточных лагерей и небольшого 
отдыха, 1-го мая первая группа восходителей, под руководством Ивана Душарина, вышла из базового лагеря на штурм вершины. Через два дня, на штурм вершины вышла вторая группа, под руководством Владимира Захарова. Из-за ураганного ветра и снегопада, 5-го мая, с высоты 8000 метров, была вынуждена вернуться первая группа. Вторая группа, в составе двух альпинистов: Владимира Захарова и Сергея Пензова, не дошла до вершины всего 200 метров. Позднее Вячеслав Волков запишет в своем дневнике: «Они трезво оценили свои шансы и повернули назад – только тот, кто всю жизнь мечтал об Эвересте, может понять в полной мере, какое нужно иметь мужество, чтобы принять такое решение. Вот она, вершина, – рядом, и другой возможности уже наверняка не будет. И в то же время ясно, что на спуск не останется светлого времени, что совсем мало шансов дойти обратно и, значит выйдут спасать, и тогда больше не будет штурмов, и экспедиция не достигнет цели. Они повернули и пришли живыми. Что кроме огромной благодарности, могу я сказать этим ребятам, как руководитель экспедиции… Этот поступок смелее и благороднее всех авантюр!» 9 мая, первая группа, в составе Ивана Душарина, Андрея Волкова, Александра Герасимова и Ильи Сабельникова, вышла на вторую попытку штурма вершины. Вот как вспоминал об этот И. Душарин: «Не было случая в истории покорения Эвереста, чтобы предпринималась вторая попытка штурма. После первой силы уходили начисто. И не только физические. Психологически заставить себя вернуться в ад, было невозможно. Но мы все-таки пошли. И дошли. Наверное, действительно, «дворняжки» выносливее ухоженных породистых, которые точно знают, что можно, а что нельзя… А ведь мы – команда «дворовая» и не знали, что так никто еще не делал…» И он настал – миг торжества и победы. Последние шаги и вот она вершина. А она совсем маленькая. Белый-белый снег в лучах солнца. Выше только небо. С
няты кислородные маски. Воздух, почти космической высоты, касается обветренных, обожженных ледяным солнцем, улыбающихся лиц. Ветер разворачивает в руках альпинистов трехцветное полотнище флага России, вымпелы спонсора экспедиции и Волжского автозавода. Через два дня установилась благоприятная погода, и вершина Эвереста покорилась, при повторном штурме, второй команде альпинистов. И на весь мир Захаров крикнул по рации единственные слова, которые вспомнил по-английски: «Рашен Виктория!» Из дневниковых записей руководителя экспедиции, Вячеслава Волкова «Надо было видеть ребят, когда после всей адовой работы, двух месяцев на безумной высоте они спустились, наконец, вниз и дошли до первой зеленой травки. Они легли, и все – никуда! И какие умиротворенные лица у них были… Они сделали гигантскую, неимоверную работу, они победили, и теперь все позади…»
Южная Америка
Когда я уже был достаточно взрослый, и имел звание «кандидата в мастера спорта», я организовал экспедицию в Южную Америку. Это был 1994 год. А предыстория этой экспедиции была такова. Есть такая книга – оригинальное издание, первый в советской географической литературе труд о горах всей Земли – «Горы», основанный на обобщении обширной отечественной и зарубежной литературе, где одним из авторов является известный советский географ Николай Андреевич Гвоздецкий. Те, кто интересуется горами, занимается альпинизмом, наверняка ее читал. А меня всегда интересовали горы. И вот я в этой книге прочитал, что высшей точкой Южной Америки является гора Анкоума, что находится в Боливии и что она даже выше горы Аконкагуа. Но самое интересное, что мы с Вячеславом Волковым и Иваном Душариным были в 1991 году в Аргентине, первыми в Южной Америке. Делали восхождение в одной из наших известных экспедиций на Эверест. Нас уже знали не только в Тольятти, но и в Москве. У нас брали интервью в редакции газеты «Советский спорт». Когда мы были в Южной Америке, я тогда впервые поднялся на высшую точку Южной Америке вершину – Аконкагуа. По тем понятиям высота вершины оценивалась – 6960 метров. А гора Анкоума, о которой писал Гвоздецкий, из горной системы Центральных Анд, по нашим данным, была ниже – 6427 метров. И вот, когда за спиной был и Тянь-Шань, Кавказ, Памир, а особенно мой любимый Алтай, – я организовал эту экспедицию в Южную Америку, спонсором которой был один из банков города.
17 февраля 1994 года мы вылетели из Шереметьево-2 в столицу Перу – Лиму, так как в Боливию самолеты не летают. Нас встречал первый консул, который рассказал о стране, укладе жизни и в частности о том, что на ее территории, на высоте 3000 метров, находиться поселение инков. У них там построены дома, разбиты огороды. Мы и сами все это увидели, когда съездили туда из города Куско на поезде за 80 долларов и побывали на горе Мачу-Пикчу, находящейся на высоте 2450 метров над уровнем моря, в месте отдаленном от остального мира обрывами высотой в 700 и более метров, на краю глубоких пропастей, прорытых рекой Урубамбой. Далее мы из Перу по транзитной трёхсуточной визе автобусом из Куско поехали в столицу Боливии Ла-Пас, находящаяся на высоте 3600-3800 метров над уровнем моря. Недалеко было озеро Титикака. Оно расположено на высоте 3812 метров, глубиной до 280-ти метров и общей площадью – 8300 кв. км. Это озеро знаменито ещё и тем, что боливийцы, которые в течение всей своей жизни живут на этом озере, все дома и строения здесь делают из камыша. Из этого же камыша известный путешественник норвежец – Тур Хейердал, с которым, кстати, я встречался лично в 2000 году в Архангельске, построил свою папирусную лодку «Ра», на которой совершил одно из своих знаменитых плаваний через океан. И когда мы пересекали это, крупнейшее в Южной Америке и самое крупное высокогорное озеро Земли, озеро Титикака, расположенное в Центральных Андах, на границе Перу и Боливии, то нам боливийцы продавали маленькие шхуны – копии той шхуны «Ра». В Ла-Пасе нас радушно встречал посол Кузнецов, который все интересовался, как мы можем работать и выживать на ещё большей высоте, если на этой-то приходиться трудно, так как столица находится на высоте около 4000 метров. К слову сказать, наш прежний посол умер от сердечной недостаточности.
Еще в аэропорту мы купили у одного сотрудника США прибор, который имеет каждый сержант американской армии. По нему можно определить высоту любой точки земного пространства по трём спутникам, вращающимся вокруг нашего земного шара. И когда мы поднялись на вершину, то по показаниям прибора она оказалась в районе 6556 метров. А, поднимаясь на вершину, мы состязались с Игорем Пенкиным, погибшем позднее при восхождении на вершину К-2 (Каракорумская вершина №2, Высотой – 8611метров, название дано итальянскими топографами; другое название Чогори — «чёрные камни»). Взошли мы на вершину практически один в один. Но самое интересное, то, что все мои друзья были мастерами спорта, с большим опытом восхождений, но, однако даже это не помешало нам совершить роковой ошибки. Мы, поднялись на вершину часа в 2 дня, и когда пошли вниз, то ледяной лоб подтаял, и случилось непредвиденное – я сорвался и полетел вниз. Где-то краем глаза я заметил, что лететь до места предполагаемого падения около полутора километров. Это значит всё – от меня ничего не останется. «Как коротка жизнь», – резануло в сознании. Но произошло чудо! Я случайно успел зацепиться за выступ и смог удержаться, а потом спуститься вниз. Уже потом, когда я приехал в Тольятти, то совершенно случайно узнал, что моя будущая жена Наталья Александровна Марченко, именно в этот день, а вернее – в ночь (разница была в 10 часов) во сне видела меня. А когда позднее я беседовал с уфологами, то они в один голос мне сказали, что именно она была моим ангелом – хранителем, хотя тогда мы ещё не были женаты.
Когда мы переехали из Боливии в Аргентину – а был февраль, то попали в период фиесты – карнавала. 
Правда, пересечь границу было достаточно тяжело, ведь Боливия – это производство наркотиков – там находиться сырье, а в Колумбии его перерабатывают. И, когда мы пересекали границу – нас просто вытрясли всех, а в конце обыска даже пустили собаку. Но, слава Богу, всё обошлось. Так вот, заезжая на территорию Аргентины, нас всех измазали мукой, потом испачкали какой-то грязью. Я думал – взорвусь, довели до предела. Но потом, с криками «Фиеста! Фиеста!» быстренько налили из 5-ти литровых банок вина. Мы поняли, что у них праздник. Далее из Аргентины мы ехали почти двое суток на автобусе, а потом поднялись (я уже второй раз) на вершину Аконкагуа. Аконкагуа – высшая точка Южной Америки, гордо венчающий горный массив Анд пик высотой 6960 метров над уровнем моря. Она занимает первые места в нескольких рейтингах высоты: это самая высокая гора в целом на американском континенте, высшая точка Западного полушария, самая высокая гора Южного полушария. Аконкагуа расположена всего лишь в 150 километрах от Тихого океана и «славится» ураганными ветрами, вольготно гуляющими на ее вершине, Гора расположена на 32° южной широты территории Аргентины, в 30 км от границы с Чили. Рядом с горой расположен второй город Аргентины – Мендоса, с населением около миллиона человек.
Когда уже после мы остановились в отеле, в котором я уже был в 1991 году, то одна из моих знакомых – Моника, которая в то время там работала, увидела нас и воскликнула: «0! Русские, какие же вы богатые, ты, Николай (так я представился), уже второй раз приезжаешь в Южную Америку, – и с грустью добавила, – а я ещё никуда пока не выезжала». На что я ответил, что мы не богатые, а просто «упёртые». Она и сама преуспела за это время – стала владелицей фирмы. Вечером она пригласила нас к себе в гости, мы тепло пообщались. И что было интересным и удивительным – это то, что они говорили на испанском, мы на русском, ну, кто-то на «ломаном» английском, и после первой рюмки ещё ничего не было понятно, но после третьей, создавалось впечатление, что, все мы говорим на одном языке. Потому что на помощь разговорному языку подключался язык жестов, мимики, отдельных фраз и интуиции.
Из Аргентины мы выехали в Чили, в Сантьяго, откуда у нас были заранее взяты билеты. В Чили я 
совершенно случайно встретился с женщиной, которую зовут Паулой, и её мужем. Они попросили организовать им визу, чтобы, по их программе, подняться на высшую точку Европы – Эльбрус. И когда уже потом, в августе они приехали: Паула, ещё две женщины и молодой человек, я принимал их на даче. Только мы позавтракали и выходили с нашей дачи, встречает нас соседка и спрашивает: «Николай, это кто с тобой?» «Мои гости из Чили», – отвечаю. «Откуда? Из Чили? – переспрашивает она. – Давай их сюда!» Накрывает нам стол, и мы опять садимся завтракать. Потом нас приглашает в гости другая соседка и опять – завтрак, потом ещё одна. А в конце Паула мне говорит: «Николай, у вас удивительная страна, вы все живете одной семьей». Они попросили познакомить их с природой Жигулей и, когда мы поехали, то, миновав плотину ГЭС, я подумал – дело к обеду, надо гостей то накормить. Вижу, палатка, мужчина с женщиной, рядом мальчик бегает; словом – семья. Я им говорю: «Можно у вас сварить уху, я вам дам рыбу. У меня в машине друзья из Чили». Они, конечно, удивились, но согласились. И вот на обратном пути мы подъехали, сварили и поели ухи, Паула меня спрашивает: «Николай, это кто, тоже твои друзья?» Конечно же, она не глупая, понимает, что это посторонние люди, и потом мне говорит: «Николай, у вас действительно удивительная страна, вы можете вот так просто придти к незнакомому человеку, сварить уху, пожарить картошку, Мы другие, поэтому вас не победил ни один правитель. Вы такой своеобразный народ, который понять никто и никогда не сможет…».
_____________________________________________
Материалами для данных рассказов послужили беседы с их главным героем – Керимом Кешафовичем Ашировым – заслуженным путешественником и альпинистом, побывавшим в 55 странах мира, в том числе Австралии и Новой Зеландии и посетившим все материки, 6 раз пересекший экватор. За плечами этого человека – 7 восхождений на вершины свыше 7000 метров, среди них: пик Е. Корженевской (Памир) – дважды, пик Аконкагуа (Южная Америка) – дважды, пик Хан-Тенгри (Тянь-Шань), пик Коммунизма (Памир). В 1992 году Аширов Керим Кешафович, в составе команды Волжского автозавода, был участником экспедиции «Эверест-92». В этой экспедиции он поднялся на рекордную для себя высоту – 7600 метров, обеспечивая, вместе с другими членами команды, восхождение на вершину Эвереста (Джомолунгмы – 8848 метров) другим нашим спортсменам.
(Фотографии к рассказам предоставлены героем данного повествования, а также в данной работе частично использованы фотоматериалы из книги «У каждого свой Эверест»).
Оставьте первый комментарий